Цитаты: Мария Арбатова

Как только перестала уважать мужика — беги разводиться. Потому что секс без настоящей близости гораздо проще и интересней получать от группы неуважаемых лиц, чем от одного неуважаемого, да еще прибывающего в вечной обиде…

Ты мужиком пользуешься как человеком, а он тобой — как телом. Возмущаешься, а тебе гонят что-то про женскую логику и женскую истерику.

То, что не женятся круглые сутки, вовсе не значит, что на самом деле живут поодиночке.

Вот зачем-то ждешь мужчину как хозяина своей жизни, а он — гость. И в одиночестве, горе, болезни, предательстве скорее всего будет чужим… отдельным. А ты, если гордая, глотая слезы, будешь делать вид, что он твоя каменная стена.

Что бы мы о себе ни думали, нас всегда выдадут наши дети.

Так достал, что легче было дать, чем обьяснить что не хочется…

Чтобы женщин оценили хотя бы наполовину, они должны делать все в два раза лучше мужчин. К счастью, нам это нетрудно. Надо просто привыкнуть и не рассчитывать, что бывают взрослые и серьезные мужчины.

У меня три эрогенные зоны — мои дети, мужчины и права человека.(С)

Моя приятельница рассказывает:- Раньше я думала, что Вася такой большой, а мир такой маленький. Оказалось, наоборот.

Большинство женщин, просто проведя с мужчиной нормальную ночь, чувствуют себя виноватыми: тут же начинают искать, что они там по дому недоскребли или что у ребенка осталось незашитым-незаштопанным.

Приспосабливается всегда тот, кто оказывается слабее… Или честнее, или наивней, или влюбленней…

Теперь как только вижу что цена отношений с мужиком резко взлетает, я как-то сразу думаю: зачем мне такая дорогая вещь, лучше несколько аналогичных подешевле.

Счастливый брак — это не когда на седьмом году семейной жизни к тебе в окно влезают с букетом в зубах, а когда тебя ежесекундно уважают и не ходят ногами по твоей душевной территории.

Основная проблема материнства — понимание женщины, что в лице ребенка она имеет дело с суверенной личностью. Но это возможно только при осознании собственной суверенности.

Человек может долго доставать меня… и при этом бить на жалость и чувство долга. Я долго терплю, а потом вдруг что-то лопается, я ухожу и плотно закрываю дверь. Вернуть меня нельзя в принципе. Мне просто больше неинтересно.

«Вроде совсем не нужен, а просыпаюсь с его лицом на сетчатке!…»

На человека, способного на насилие, мои эрогенные зоны отмирали разом. Я всегда считала, что если человек бьет тебя по лицу — ты пацифистка. Если он бьет тебя по лицу второй раз — ты извращенка.